Барбизон. В отеле только девушки [litres] - Паулина Брен

семье – тем корням, которые питают гармонично развитых граждан в стабильном обществе». Услышать подобное заявление от студентки одного из самых престижных учебных заведений – и это спустя двадцать лет после первого выпуска «Мадемуазель», посвященного карьере и адресованного всем молодым женщинам, вступающим в рабочую жизнь (1938 год!). Будто бы нации устроили два с лишним десятилетия промывки мозгов.

Хелен Герли Браун сделала себе имя [12], продвигая поздний брак и секс для удовольствия; Бетти Фридан вызвала горячий отклик тем, что заявила: самый актуальный – и в то же время осуждаемый – вопрос, которым задаются женщины, звучит так: «И это всё?» Именно этот вопрос, заданный в форме жеста Сильвией Плат в своем лондонском доме, когда она всучила мужу Теду Хьюзу их младенца всего три года назад, в 1960-м, увидела и поняла Дженет Барроуэй. Речь шла не о материнстве: речь шла о нечестной сделке, разбитых мечтах и тщетных надеждах.

Десятилетиями «Барбизон» был тем самым местом, куда девушка, похожая на Сильвию и ее сверстниц, ехала, задаваясь вопросом: «И это всё?»

К середине шестидесятых 350 тысяч женщин пожили в отеле со дня его открытия в 1928 году.

Большая часть выбрала его из-за того, что о нем слышали в маленьких городках, а остальные впечатлились объявлениями в печати, сулившими место вечной молодости, где тебя будут окружать друзья в прекрасном, если смотреть издалека, городе. Актриса и «ангел Чарли» Жаклин Смит [13], тогда звавшаяся Эллен Смит, поселилась в «Барбизоне» в 1966 году, приехав из Техаса учиться балету в «Студии 61» Карнеги-холла. Как многие ее соседки, Жаклин много месяцев уговаривала родителей отпустить ее: те покорились при условии, что она даже носа не сунет в метро (она и не совала). Спустя пять лет после того, как Джоан Гейдж завернули обратно в широких брюках, дресс-код «Барбизона» оставался «очень пристойным»: каблуки приветствовались, брюки все еще запрещались. Маленькие, «точно детские» кроватки под теми же голубыми покрывалами и занавесками в тон. Но, как и многие постоялицы, Жаклин, уроженка маленького городка, совершенно не возражала против старомодных условий, продолжавших преподноситься как подходящие для постоялиц отеля; кофейня ей понравилась, друзей море. Она проводила время с моделью Дейл Хаддон и танцовщицей Марго Сэппингтон. Летом все загорали на крыше. Для Жаклин отель олицетворял «время правил и ожиданий», что ее абсолютно устраивало. Но два года, проведенных здесь, в отеле и в Нью-Йорке, научили ее «эмоциональной независимости», которая не раз пригодится ей с течением времени: способности полагаться только на себя не только в финансовом, но и в эмоциональном смысле. Во многом Хелен Герли Браун и Бетти Фридан учили своих читательниц тому же самому.

И правда: пусть перемены были не за горами и кто-то уже начинал возмущаться идее «только для женщин», «Барбизон» продолжал оставаться катализатором в историях вроде «приехала-в-Нью-Иорк-и-это-изменило-мою-жизнь», коими руководство отеля очень гордилось и не стеснялось использовать в рекламных объявлениях и публикациях. К примеру, история Даны [14], танцовщицы из Мичигана «с лучистыми глазами», вернувшейся в «Барбизон» и сидевшей в кофейне после проб в Джульярдскую школу искусств, все еще одетой в трико. Ее увидел композитор Джанкарло Менотти, живший в паре кварталов и любивший заходить в кофейню на чашку кофе; он подозвал официанта, знавшего имена и амбиции каждой постоялицы, и расспросил про Дану. Затем Менотти написал на салфетке свой номер и велел передать ей: «Если вы заинтересованы в участии в фестивале С полете в Италии, позвоните». После расспросов знающей подруги, которая тут же отвела ее к ближайшему телефонному автомату, Дана так и поступила. Бетти Бакли, позднее сыгравшая мачеху в классическом телесериале «Восьми достаточно» [15], прибыла на Центральный вокзал из Техаса, заселилась в «Барбизон» и через пятнадцать минут побежала смотреть город. В тот же день, на Бродвее, она вошла в зал для прослушиваний, где проходили финальные пробы для мюзикла «1776». И записалась в очередь, прикинув, что если в родном Техасе в парке развлечений она давала по четырнадцать концертов в день за семьдесят пять долларов в неделю, то это уж точно потянет. И получила роль, в буквальном смысле за один день совершив маршрут с вокзала на Бродвей. В том же году семнадцатилетняя Лорна Лафт [16], единоутробная сестра Лайзы Миннелли, бросила школу и заселилась в «Барбизон», где много раньше по настоянию матери, Джуди Гарленд, жила ее старшая сестра. Несколько недель спустя она также получила роль на Бродвее, в музыкальной версии «Лолиты».

* * *

Молодые женщины по-прежнему селились в «Барбизоне», но уже были не единственными, кто звал его «домом». К 1960-м обитательницы отеля представляли собой куда более разнообразную компанию.

В статье «Сатердей Ивнинг пост» от 1963 года отмечалось [17]: «В числе постоялиц имеется многочисленная компания аристократических дам за 70 (а одна за 80!); модель с разворота „Плейбоя“; многолетняя кандидатка в правительство Нью-Йорка; каскадерка; модель, приторговывающая китайскими прогулочными лодками; гранд-дама, с 1935 года каждый вечер играющая на стоящем в бельэтаже органе „Барбизона“; и изучающая модную торговлю студентка с запоминающимся именем – Леди Гринслит».

Даму, баллотировавшуюся в правительство, звали Элис Сакс, она работала редактором в издательстве. Элис была и самой давней постоялицей отеля – она заселилась туда еще во времена, когда для ужина на террасе требовалось переодеться в вечернее платье. Убежденный демократ среди республиканской обители Ист-Сайда, она не оставляла попыток баллотироваться, однажды заказав ближайшему китайскому ресторану печенья с предсказаниями со своей агитацией.

Бетси Джонсон, в будущем прославившаяся своими фантазийными костюмами [18], жила в «Барбизоне» в числе приглашенных редакторов «Мадемуазель» сезона 1964 года. Ее распределили в библиотеку тканей, какая имелась в те годы у каждого модного журнала. Ди-Джей Уайт, ею заведовавшая, ушла в декрет, и Бетси Джонсон попросили ее подменить. Она рылась в ненужных кусках материи и начала шить собственные модели: футболки, платья-футболки – ручная вязка и бархат, – продавая их в туалетах концерна «Конде Наст», прикинув, что каждая сотрудница «Мадемуазель», «Бога», «Гламура» и «Брайдс» все равно посещает уборную, где Бетси хитро пристраивала маленький каталог своих моделей.

Одна из подруг Жаклин Смит, часто заглядывавшая в ее номер на шестом этаже, звалась Мелоди. На таких как раз специализировался «Барбизон»: молодая девушка из маленького города, задавшая себе главный вопрос Бетти Фридан: «И это всё?» Те из них, кто не умел петь, танцевать, играть или быть моделью, прокладывали себе путь в большом городе при помощи печатной машинки. Мелоди бросила своего флоридского жениха и поступила на секретарские курсы в Нью-Йорке. В отель ее привезла мать, что